По безлюдным проспектам
Оглушительно-звонко
Громыхала
На дьявольской смеси
Трёхтонка.
Леденистый брезент
Прикрывал ее кузов —
Драгоценные тонны
Замечательных грузов.
Молчаливый водитель,
Примёрзший к баранке,
Вез на фронт концентраты,
Хлеба вез он буханки,
Вез он сало и масло,
Вез консервы и водку,
И махорку он вез,
Проклиная погодку.
Рядом с ним лейтенант
Прятал нос в рукавицу.
Был он худ,
Был похож на голодную птицу.
И казалось ему,
Что водителя нету,
Что забрёл грузовик
На другую планету.
Вдруг навстречу лучам —
Синим, трепетным фарам —
Дом из мрака шагнул,
Покорёжен пожаром.
А сквозь эти лучи
Снег летел, как сквозь сито,
Снег летел, как мука,—
Плавно, медленно, сыто...
— Стоп! — сказал лейтенант.—
Погодите, водитель.
Я,— сказал лейтенант,—
Здешний всё-таки житель.—
И шофёр осадил
Перед домом машину,
И пронзительный ветер
Ворвался в кабину.
И взбежал лейтенант
По знакомым ступеням.
И вошел...
И сынишка прижался к коленям.
Воробьиные рёбрышки...
Бледные губки...
Старичок семилетний
В потрёпанной шубке.
— Как живёшь, мальчуган?
Отвечай без обмана!..—
И достал лейтенант
Свой паёк из кармана.
Хлеба чёрствый кусок
Дал он сыну: — Пожуй-ка,—
И шагнул он туда,
Где дымила буржуйка.
Там, поверх одеяла —
Распухшие руки.
Там жену он увидел
После долгой разлуки.
Там, боясь разрыдаться,
Взял за бедные плечи
И в глаза заглянул,
Что мерцали, как свечи.
Но не знал лейтенант
Семилетнего сына:
Был мальчишка в отца —
Настоящий мужчина!
И когда замигал
Догоревший огарок,
Маме в руку вложил он
Отцовский подарок.
А когда лейтенант
Вновь садился в трехтонку,
— Приезжай! —
Закричал ему мальчик вдогонку.
И опять сквозь лучи
Снег летел, как сквозь сито,
Снег летел, как мука,—
Плавно,
медленно,
сыто...
Грузовик отмахал уже
Многие вёрсты.
Освещали ракеты
Неба черного купол.
Тот же самый кусок —
Ненадкушенный,
Чёрствый —
Лейтенант
В том же самом кармане
Нащупал.
Потому что жена
Не могла быть иною
И кусок этот снова
Ему подложила.
Потому, что была
Настоящей женою,
Потому, что ждала,
Потому, что любила.
1942
Ленинград
